13.08.2023
Узнаем, как профессиональные художники переосмысляли старинные лубки.
Иосиф Кнебель — одно из самых знаменитых имен в истории отечественного книгоиздательства. Работать в этой отрасли он начал в 1894 году (до этого копил опыт в смежных сферах и книготорговле) и уже через несколько лет открыл собственную платную библиотеку. Иосиф Николаевич был и одним из пайщиков Товарищества скоропечатни А.А. Левенсона, достаточно успешного предприятия. В 1907-м Кнебель стал заведующим книгоиздательской деятельностью товарищества.
За свою карьеру он выпустил свыше 700 изданий, из них около 400 — для детей. Особняком стоит легендарная «Подарочная серия», созданная для юных читателей в 1906–1918 годах. В этих книгах печатали не только русские сказки, но и произведения зарубежных авторов — например, сказки немецкого писателя Вильгельма Гауфа.
Едва ли не самыми значимыми людьми в книгоиздании Кнебель считал художников. От того как они дополняют писательский замысел, полагал он, зависит очень многое, поэтому их подбором занимался особенно тщательно. Иосиф Николаевич сотрудничал с Иваном Билибиным, Виктором Васнецовым, Еленой Поленовой, Мстиславом Добужинским и другими.
Многие художники переосмысляли наивное искусство, в первую очередь лубки — печатные народные гравюры, совмещающие картинку и пояснительный текст. Если посмотреть на лубки, созданные задолго до «Подарочной серии», и страницы этих самых книг, можно легко увидеть определенные сходства и различия, отследить изменения и взаимосвязь. Подробнее об этом можно узнать на выставке, организованной отделом «Музей русского лубка и наивного искусства» Галереи Ильи Глазунова, — она открыта до 28 декабря по адресу: Измайловский бульвар, дом 30. Иллюстрации из книги, представленные здесь, принадлежат в основном художнику Георгию Нарбуту. О выставке рассказала Дарья Косынкина, ее куратор.
«Как мыши кота хоронили»
У лубка «Как мыши кота хоронили» интересная история. Он известен с конца XVII века и переиздавался много раз. По одной из версий, сюжет представлял собой политическую пародию: речь могла идти о погребении вовсе не обычного кота, а самого Петра I.
Еще до появления «Мышей» по сюжетам старинных лубков кочевал кот Казанский. Зверь имел некоторое внешнее сходство с первым российским императором (усы и слегла вытаращенные глаза), из-за чего говорили, что кот его символизирует. Но почему принято считать, что кот из лубка «Как мыши кота хоронили» тоже связан с Петром I? Ответ кроется в изображенном там мышином оркестре. Дело в том, что Петр I, услышав на похоронах своего друга и помощника Франца Лефорта духовой оркестр (европейское изобретение), сказал, что и на свои хочет такой же. Возможно, автор лубка исполнил таким образом волю государя. А если приглядеться повнимательнее, можно увидеть надписи рядом с каждой мышкой. Современники понимали, кому именно из чиновников адресована издевка.
Пожалуй, вышедшая у Кнебеля сказка Василия Жуковского — одна из самых популярных в серии. Только произведение не имело ничего общего с политической сатирой. Это история о том, как кот, уставший лазить по чердакам и ловить мышей по одной, решил проявить хитрость и смекалку: он притворился мертвым, а когда счастливые мыши решили его с притворными почестями похоронить, кот тут же без сожаления с ними расправился. Эту сцену и проиллюстрировал Георгий Нарбут.
«Лисица и виноград»
Чуть ли не полное повторение старинного лубка — иллюстрация к басне «Лисица и виноград» Александра Сумарокова. К более позднему тексту Ивана Крылова, переложившему басню на привычный теперь лад, прилагается рисунок Георгия Нарбута. Лисицу и виноград он изобразил с тех же ракурсов, однако выдержал рисунок в стиле древнегреческой вазописи — просто и лаконично.
А на самом лубке можно прочитать:
«Лисица влезть на виноград хотела, хотелось ягод ей поесть. Полезла, попотела, хоть люб кусок, да виноград высок. И не к ее на нем плоды созрели доле, пришлось оставить ей закуски поневоле. Как добычи Лисица не нашла, пошла, яряся злобно, что ягод было ей покушать неудобно: “Какой, — ворчала, — то невкусный виноград, до самых не созрел таких он поздних чисел; хорош на взгляд, да кисел”».
Лубки создавали для малообразованной, а то и вовсе безграмотной аудитории так, чтобы люди могли приобщаться к чтению и искусству через рисунок с самым простым текстом. Интересно, что многие художники, создававшие лубки, порой сами не умели читать — они перерисовывали буквы, только догадываясь о смысле, стоявшем за ними.
«Старик и смерть»
В числе любимых в народе был поучительный лубок «Старик и смерть». Крестьянин тяжко работает, выживает с трудом. Он очень устал и говорит: «Скорее бы я помер, сил моих нет». Тут-то за ним и приходит смерть с косой. Но старик просит ее подождать: оказывается, прямо сейчас умирать он не готов. Этот сюжет напоминает, что за свои слова надо отвечать и смерть раньше времени звать не стоит.
Позднее Иван Крылов написал басню «Крестьянин и смерть». На иллюстрации — совершенно очевидное повторение народной картинки: смерть, стоя над испуганным стариком, протягивает к нему костлявую руку. Георгий Нарбут, дабы придать картинке новое звучание, изобразил героев в виде темных силуэтов.
Сказка и Библия
В середине 1980-х — начале 1990-х годов художник Виктор Пензин сделал точную реконструкцию альбома религиозных лубков «Библия для бедных», созданного живописцем Василием Коренем в XVII веке. Там есть иллюстрация, посвященная сотворению мира — если быть точнее, четвертому его дню, когда землю населили разнообразные звери. Животных наивные художники изображали не всегда похожими на настоящих: например, автор слышал про существование льва, точно не знал, как тот выглядит, но догадывался, что царь зверей чем-то похож на кота. Он давал волю фантазии — и вот лев на рисунке обладает гривой, сильно напоминающей бороду.
По композиции лубок о сотворении мира похож на иллюстрацию Николая Ульянова к персидской «Сказке о разноцветных рыбках» — истории о том, как злая колдунья погубила волшебных рыб, исполняющих желания. На обоих рисунках на первом плане вода, в которой плещутся рыбы. Туда же обращены взоры центральных персонажей — царя и ангела.
Про медведей
Медведей на лубках любили изображать не грозными, а вполне милыми и кроткими существами. Таким зверь предстает, например, на лубке, созданном в конце XVII — начале XVIII века. Нарядные медведь и коза явно собираются повеселиться.
«Медведь с козою прохлаждаются, на музыке своей заваляются. Медведь шляпу вздел, в дудку играл, а коза сивая в сарафане синем с рожками и с колокольчиками, и с ложками скачет и в присядку пляшет», — говорится в тексте.
Однако на рисунке сарафан у козы желто-красный, а не синий. Это объясняется либо все той же безграмотностью художника, который не умел читать, либо просто отсутствием нужного цвета. Как правило, пользовались теми красками, которые были под рукой, — рассчитывать на полное соответствие с текстом не приходилось. Чаще всего, кстати, раскрашиванием занимались дети и старики — работали фактически за еду.
Еще один «медвежий» сюжет — на лубке «Трудолюбивый медведь». Хозяин леса добродушно помогает крестьянину на поле, вид имеет послушный и смиренный.
Зато медведь из сказки «Теремок» издательства Кнебеля уже более устрашающий, шагающий по лесу с секирой наперевес. Первоначальная версия «Теремка», кстати, гораздо более мрачная, чем та, которую рассказывают детям: животные поселились вовсе не в избушке, а в самом настоящем лошадином черепе.
Источник Ссылка
